Cергей Орленко. Теория кнута и пряника

09.12.2015

У каждого человека - своя жизненная история. У каждого спортсмена за плечами - годы и годы тяжелого труда, переезды, перелеты, тренировки до седьмого пота, счастье побед и горечь поражений. Кого-то это удивляет, кого-то нет, факт остается фактом: оставить волейбол трудно, и чаще всего из игры не уходят. У каждого после окончания игровой карьеры своя судьба - большой спортсмен Сергей Орленко стал тренером. Жизнь делает новый виток: переезды, перелеты, тренировки, счастье побед и горечь поражений, но уже не на площадке, а сбоку от нее. История Сергея Николаевича Орленко, старшего тренера "ФАКЕЛА", перед вами.

- В вашей тренерской карьере было уже два молодежных чемпионата мира: в 2013 и 2015 году. Расскажите о них, как это было?

- В тренерский штаб меня пригласил Николай Васильевич Капранов, в то время он был менеджером молодежной сборной России в 2013 году, а в 2015 году я продолжил работу. Этим летом в команде (U23 - прим. пресс-службы) были воспитанники "Факела" - Дима Волков и Егор Клюка, который получил в итоге титул MVP. Турнир в Дубае был, прямо скажем, нелегким - на чемпионате мира всегда бывают трудности и легкой прогулки никто не ждал. Любая, абсолютно любая команда могла преподнести неприятные сюрпризы. Но я не могу сказать и о каком-то излишнем волнении за ребят - команда подобралась боевая, с которой мне было очень приятно работать.

- В этот момент у вас был уже подписанный контракт с "ФАКЕЛОМ" на руках. Присматривались к "своим" отдельно?

- Смотрел, конечно, куда без этого (улыбается). Но задачи стояли другие, и в тот момент мысли были о сборной и решении ее задач.

- Дубай посмотреть удалось? Все-таки он считается одним из самых-самых интересных мест в плане отдыха.

- Совсем чуть-чуть. Мы только в последний день выбрались погулять в центр. Во-первых, там было не просто жарко, а очень жарко, если вы понимаете о чем я. Под пятьдесят градусов где-то, только под вечер можно было спокойно вздохнуть. Во-вторых, я ожидал от города большего, если честно - по рассказам рисовал в мыслях чуть ли не золотой город. Единственное, что меня откровенно поразило - это охладительная установка морской воды прямо на пляже. Чтобы вода действительно освежала и дарила удовольствие, а не варила тебя живьем.

- Не рискнули искупаться?

- Ни в коем случае (смеется).

- Жизнь спортсмена в принципе не подразумевает оседлости, но все же - где ваш дом сейчас?

- Да, у нас кочевой образ жизни (улыбается), цыганский. Если лет, скажем за десять спортивной карьеры около года дома набегает - уже хорошо. А когда ты еще и в сборной, то там и вовсе месяца два от силы. Мой дом сейчас в Санкт-Петербурге, недавно с семьей мы перебрались туда, продали квартиру в Москве и обосновались в Северной столице.

- А родились вы в Новокуйбышевске? Считаете ли себя воспитанником этой школы?

- Когда я уехал оттуда, "Новы" еще просто не было, поэтому нет, не считаю. Я занимался волейболом при организации, это была просто секция, одна из многих - хоккей, мини-футбол и так далее. В секцию я пришел сам, абсолютно случайно, как это часто бывает - делать было нечего. До волейбола занимался баскетболом. Кстати, меня через три месяца после прихода в секцию, выгнали - я был очень худой и некоординированный, и меня посчитали неперспективным. Но я настырно возвращался, и в конце концов тренеры оставили меня.

- Вам хотелось играть на какой-то определенной позиции?

- Да мне везде нравилось играть, главное, чтоб не связкой (смеется). А так везде стоял - и в доигровке, и в диагонали, и в центре. Потом уже окончательно перебрался в тройку.

- В ваше время центры принимали. Как у вас было с приемом?

- Вы знаете, у меня все было хорошо с приемом: ни я не жаловался, ни тренеры (улыбается).

- А если вас сейчас, скажем, против пушечки поставить, справитесь?

- Вот сейчас не знаю. У меня операция на колене была, и я в зале не тренируюсь, к сожалению. Берегусь. В игровых тренировках принимаю участие осторожно.

- Как же получилось так, что мальчика, занимающегося волейболом в секции, пригласили в ЦСКА?

- Я играл за юношескую сборную России на республиканских турнирах, там и заметили. Поступило одновременно два предложения: от ЦСКА и ленинградского "Автомобилиста", но так как на носу была армия, и мне сказали: "Все равно служить придется", то я и отправился в Москву. Да и тренер новокуйбышевский советовал поступить именно так.

- Самое яркое выступление в вашей карьере?

- Сезон в армейском клубе, 1991 год. Я перешел в первую команду ЦСКА, встал в состав из ЦСКА-2 и мы выиграли все и в стране, и в Европе. Основной центральный получил травму, мне предоставили шанс и я им воспользовался. Яркое соперничество с "Автомобилистом", наша победа - это было очень здорово.

- В Европе тогда была похожая расстановка сил? Советские клубы боролись с итальянскими.

- Итальянский чемпионат уже начинал подниматься, а вскоре наши ребята начали массово туда уезжать.

- Вы тоже потом уехали. В Грецию.

- Да, но попозже, из ЦСКА меня не отпускали. Я уехал только в 1998 году, когда попытка вернуть клуб к жизни, к сожалению, провалилась. Вернули игроков, все подписали контракты, а через месяц директора клуба сняли с должности, нам сказали: "Кто может, подыскивайте себе другой клуб". Потому я и уехал в Европу.

- Говорят, греческие фанаты немного с приветом, это правда?

- Если честно, да. В Афинах даже существовало негласное разделение города на районы: здесь фанатеют за "Олимпиакос", здесь за "АЕК", там за "Панатинаикос". И если ты, скажем, вечерком прогуляешься в атрибутике "Пао" по району "Олимпиакоса", то можешь схлопотать прилично. В гражданской одежде - пожалуйста, никто тебя не тронет. В некоторых залах курили...

- Вас узнавали на улицах?

- В Греции нет. В Москве - иногда. Нас мало показывали по телевизору, если помните середину девяностых годов, тогда даже Мировую лигу по каналу "Культура" показывали. Волейбол же не футбол, только ярые поклонники нашей игры могли на улице узнать.

- Помню как во время одной из трансляций на "Культуре" в 1998 году говорили о вашей травме, помешавшей вам сыграть за сборную.

- Я только в самом начале съездил на Евротур, потом начал лечить колено, пропустил Чемпионат мира. В 2000 году последний раз сыграл за национальную команду в Мировой лиге, но на Олимпийские игры в Сиднее не попал.

- Но Олимпийские игры в вашей жизни все-таки были. Это же совсем другие ощущения, на Олимпиаде все воспринимается не так, как на других, даже крупных соревнованиях?

- Да, я ездил в составе сборной в 1996 году на Игры в Атланте. Ощущения, конечно, совсем другие. Это для любого спортсмена так, наверное, кроме футболистов. Олимпиада - мечта, главная цель, вершина. Вся команда - гимнасты, легкоатлеты, гандболисты, все живут вместе. Есть чувство сплоченности, а первые матчи волейбольного турнира где-то чувствовался мандраж, потом прошло.

- А вы на открытии были?

- Нет. У нас на следующий день игра была, поэтому нас никто даже не думал отправлять на открытие. Туда пошли только те, кто позже начинал. Конечно, хотелось пойти на парад, но спортсмены приезжают туда не для этого.

- Говорят, что и самые тяжелые поражения, они с Олимпиад.

- Да, когда мы проиграли югославам в полуфинале, было очень грустно. Мы проиграли 1:3, борьба была, но за борьбу победу в волейболе не присуждают.

- Давайте вернемся к клубной карьере. После Греции вы отправились...

- В Польшу, в команду "Ченстохова".

- Википедия пишет, что вы были на тот момент самым звездным легионером польской "Плюс-лиги".

- Ну, наверное (улыбается). Принимали меня там хорошо, как игрока. А вот по-человечески я там так и не смог освоиться, хотя у нас была замечательная команда. Люди, услышав русскую речь, сторонились меня, я чувствовал к себе иногда несколько предвзятое отношение. Тем более, я поначалу не говорил по-польски, было трудновато.

- Кто играл с вами?

- Кшиштоф Игначак, Лукаш Жигадло, он тогда только начинал, был в тот год вторым связующим. Давид Мурек играл у нас, Анджей Щавиньский, у него очень знаменитая мама, вы, может быть, ее помните - Ирина Щавиньская, легкоатлетка, она часто награждает спортсменов на Олимпийских играх. Она часто приезжала к нам на матчи, поддерживала нас. Первый связующий в команде был Ирек Клос.

- Отец Кароля Клоса?

- Да-да. На тот момент он был самым опытным в команде игроком, ему было уже за сорок, на пять партий его уже не хватало. А на три - в самый раз (улыбался). Иреку и Анджею Щавиньскому я очень благодарен, они помогли мне адаптироваться в команде и в Польше.

- А потом вы вернулись в Россию, и в вашей жизни впервые появился "Факел".

- Сначала я два года отыграл за "Динамо-МГФСО". Команда вернулась в Суперлигу и сходу заняла третье место. А в "Факел" меня позвал Владимир Кондра, с которым я работал в ЦСКА. Говорит, надо помочь выйти команде в элиту - я приехал и тоже стал помогать (улыбается).

- Каким был тот год?

- Хорошим был год, хоть и тяжелым. Жила команда в то время еще в Новом Уренгое, у нас были комнаты в общежитии семейного типа. Перестроиться на новые климатические условия было непросто, особенно самые первые недели. Но потом втянулись. После сезона в "Факеле" я уехал в Санкт-Петербург, и там играл уже в команде первой лиги, постепенно заканчивал. Там я отыграл два года, мы вышли в Высшую лигу Б, а когда я закончил, через год команда прекратила существование.

- Не дело, конечно, что в Санкт-Петербурге нет элитной мужской волейбольной команды.

- Это, безусловно, неприятная ситуация. "Автомобилист" - самый титулованный клуб, но определенно переживает не лучшие времена. Но он жив, а вот ЦСКА с его-то заслугами уже нет, одни воспоминания остались у нас, игроков, да у тренеров. Я слышал, что попытки возродить клуб периодически предпринимаются, но воз и ныне там. Самое обидное, что инфраструктура в наличии, но это никому не нужно.

- Сейчас прошло какое-то время после начала сезона, уже можно поговорить о нашей команде. Побеждать всегда радостно и приятно. Но наверняка есть много проблемных моментов, разве не так?

- У нас должна быть своя арена, наш дом. Мне кажется, это сейчас самое важное. Если же говорить об игровом процессе... да, у нас многовато ошибок. Это идет от азарта, от желания, которые перехлестывают игроков, и им не хватает опыта сохранять спокойствие и концентрацию в определенный момент. Второй момент: мы мало тренируемся, много летаем. И все же я уверен: все придет с опытом.

Сейчас и Егор с Ильей попали в сборную, это тоже колоссальный пласт их игрового опыта, они там только поднимут уровень свой игры. Волков тоже поднаберется функциональной готовности, будет все в порядке. Я не могу сказать, что у нас есть какие-то глобальные проблемы.

- Вы тренер-демократ или тренер-тиран?

- Могу и "всыпать", но больше все-таки демократ. Сторонник диалога. В волейболе вообще важна психология, и зная особенности игрока, необходимо отдельно настраивать на игры каждого из них. Это как музыкальный инструмент, который важно настроить правильно.

- Отдельные российские волейболисты признавались, что русским спортсменам нужно что-то вроде "палки", чтобы они начали делать то, что им говорят. Вы согласны с этим?

- ... Нет, сейчас уже нет. При СССР была дисциплина гораздо жестче, да. Я считаю, что в данный момент такой прессинг может скорее навредить. Твердость - да, должна быть, но перегибать эту самую "палку", как вы говорите, не стоит. Выросло другое поколение людей, спортсменов, которые не воспринимают этот прессинг так, как воспринимали их советские люди. Повторюсь, в спорте без дисциплины никуда, и без кнута, наверное, не обойтись, но нужен и пряник, обязательно нужен.

- А что для вас пряник?

- Сейчас? На диване полежать (смеется). В отпуске я не любитель ходить, как, например, моя жена. Ей обязательно хочется все посмотреть, на экскурсии съездить. А я, честно, так наездился за годы в спорте, что теперь предпочитаю лежать на пляже и совершать как можно меньше движений.

- Тюленить любите?

- Да, лежу на пляже, книжку почитываю. Схожу окунусь и снова лежу. Хороше же (улыбается). А сейчас я жду нашей поездки в Новокуйбышевск, когда смогу повидать родных и друзей, с которыми учился.

О. Быченкова; Пресс-служба ВК «ФАКЕЛ» Новый Уренгой